Фрагменты истории европейского феодализма
1. Античное влияние на историю
Сложившиеся традиции и обычаи препятствуют любым изменениям в жизненном укладе, а значит и решению возникших проблем. Менять традиции легче всего в рамках системы принуждения. Поэтому, возникший в 1 тысячелетии до н. э. новый тип общества – античный, смог достичь более высокой динамики развития только разрушением отработанной тысячелетиями системы сотрудничества.
|
Далее события излагаются в соответствии с «традиционной» версией истории. Но, рассуждая «логически», можно обосновать и другие версии. Например, трудно опровергнуть утверждения, что Древняя Греция и Древний Рим это выдуманные сказочные территории, потому что их экономика была основана на рабском труде вопреки экономическим законам. Наверное, такая экономика работала плохо и греки с римлянами очень долго ходили без штанов. Мягкий климат это позволял, но задерживал взросление. Соответственно, развитую металлургию римские итальянцы получили от варваров тогдашней Европы, которым пришлось стать реальными цивилизаторами планеты и т. д. Если версию истории строить по логике А. Т. Фоменко, то древние Греция и Рим могут оказаться даже не территориями, а всего лишь фантомами, случайно возникшими «на бумаге» при попытке понять неопознанные варианты рукописей средневековой истории. В такой версии древние капитализм и городские демократии потеряют загадочность и станут легко объяснимыми и понятными отражениями средневековых реалий. |
Как и почему это происходило неясно. Возможно потому, что средиземноморский регион находился на скрещении торговых путей, в нем взамодействовало много народов, частыми были извержения вулканов, землятрясения, менялась даже береговая линия. Динамичные условия делали людей активными, которые своей выгоды не упускают. Происходящие изменения в общественном укладе на начальном этапе казались выгодными многим: аграриям стало выгодно использовать чужой труд, семьям не хотелось отдавать продукты труда в коллективное пользование, старейшины и патриархи хотели приватизировать коллективную собственность.
В учебниках истории утверждается, что огромную роль в историческом процессе сыграло то, что Греция рано стала втягиваться в тогдашнюю мировую торговлю и, соответственно, в мировую систему товарно-денежных отношений. Возникли специализация, частная собственность, обмен внутри сообществ и между ними, в общественном укладе появились черты будущего капитализма, который на рис. 2.5 обозначен как «капитализм падения». Имущественное и социальное неравенство привело к образованию «элиты» общества
(рис. 2.12), которая стала обособляться, используя свое положение для личного обогащения.
 |
 |
 |
| Рис. 2.12. Почему-то кажется, что историю древней Греции писали «с натуры» люди нашей эпохи |
||
Сложность управления большими сообществами людей привела к появлению профессиональных руководителей, «оторванных от народа»: ханов, ванов, каганов. Правители, чтобы усидеть «в кресле», создали что-то вроде мафии через браки в своей среде и уже коллективно обеспечивали передачу власти по наследству. Представители привилегированных сословий стремились с теми же целями создать свою "мафию" – наследственную аристократию.
Постепенно они тоже стали передавать привилегии и имущество по наследству. На рис. 2.5 этот этап обозначен как «феодализм падения». С ростом производительности труда стало выгодным превращать в рабов пленных и обедневших или задолжавших сородичей (рис. 2.13). Равномерность распределения благ и степень учета интересов рядовых членов сообщества, которых было большинство, на графике упали до минимума.
 |
 |
 |
| Рис. 2.13. Никому не нравится быть в положении рабочих животных |
||
Очень важным для всего дальнейшего процесса развития считается формирование в Греции системы демократического самоуправления (рабовладельцев). Часть населения, которой довелось стать полноправными гражданами, получила возможность участвовать в общественных делах, управлении полисом, получила гарантии прав и свобод. Возможно, тут имел место некий рецидив первобытнообщинного строя, но какой-то искусственный. Считается, что на основе греческой античности формировались достижения в экономике, управлении и культуре Древнего Рима и средневековой Европы. Следует учитывать, что традиционное изложение древних европейских исторических событий внутренне противоречиво и в литературе часто оспаривается.
Например, трудно считать эффективной и даже работоспособной экономику страны, половина которой рабы, а половина состоит из охранников. А есть еще и привилегированные "демократические" паразиты и те, кто добывает новых рабов взамен умерших. Из соображений «механики истории» следует, что вряд ли рабовладельческие государства способны выступать цивилизаторами других государств. Способ сотрудничества в таких государствах может применяться только у малой части населения - рабовладельцев. Для всех остальных существует только «принуждение»: для рабов; для простых граждан, которых за долги могут сделать рабами; для солдат, которые подчиняются приказу, даже если не получили зарплату. Когда «принуждение» доминирует, то государство как целое слабо и в военном отношении. Армии рабов оружие не доверишь. Солдатам-наемникам нужно или много платить, или обещать «землю и холопов на Украине», но это будет эффективно недолго. А кто будет обеспечивать опережающее культурное развитие? Рабы - ученые, изобретатели орудий труда и войны, философы… сомнительно. Им некогда, должны работать в поте лица.
2. «Диаспорный» этап феодализма.
Диаспорный - временно используемый термин, приближенно
отражающий изолированность сообщества феодалов
Схема развития исторического процесса в европейских странах в общих чертах известна широко. Если захочется описать процесс в околофизических терминах, можно будет отметить растущее недовольство людей (большинства населения) ущербностью своего положения и желание получить свою долю благ, которые формируют «силовое поле» протеста. Сила протеста может быть и невелика из-за разобщенности людей, но велико время действия силы, и импульс протеста неуклонно растет. В соответствии с известным законом сохранения "поле протеста" становится движущей силой механизма преодоления несправедливости и перераспределения «благ» между заинтересованными людьми. Механизм передела «благ» работает через изменение способов взаимодействия людей внутри государств. Начинается смена формаций: рабовладение - феодализм – капитализм – социализм (рис. 2.14).
 |
 |
 |
 |
| Рис. 2.14. Для наглядности исторический процесс можно отобразить еще и случайным набором зрительных образов |
|||
Делая столь значительные обобщения исторического процесса, хочется посочувствовать профессиональным историкам. Их работа ограничивает возможности анализа и синтеза фактов, выдвижения новых «смелых» гипотез. Автору данной работы выдвигать версии можно, так как для него это не более чем представления, приближенно моделирующие исторический процесс для анализа будущего. А. Т. Фоменко для своих высокоинтеллектуальных результатов, может использовать еще и понятный только избранным способ изложения, потому что академик. Известному врачу Э. Мулдашеву можно выдвигать даже необычные идеи, потому что человек интересный. А вот догадки или гипотезы настоящих профессионалов оказываются никому не нужными. От них ожидаются только факты. Или теории, но обязательно всесторонне проанализированные, коллективно обсужденные, продуманные, опирающиеся на надежные методы исследований и авторитетные источники. И это понятно. Вы зарплату получили? Будьте добры выдать научный продукт, а не фантазии. И можно только сожалеть об утрате множества сверхновых идей, которые неизбежно рождаются в моменты плохого настроения у людей с более широким, чем у нас кругозором. Наверное, такие идеи уничтожаются самодисциплиной авторов.
Для надежности проверим обоснованность выводов на примерах из истории европейского феодализма. Выводы делаются на основе оценочных суждений о механизме исторического процесса, представленном как процесс перераспределении «благ» между людьми. Мысленно представим себе время распада первобытнообщинного строя. Племенные вожди и их приближенные захватывают излишки пищи, ремесленных изделий, скота. Собственность – это сила, и вот ее уже постепенно превращают во власть, отделенную от родоплеменной системы управления. Такую власть можно рассматривать как возникающий элемент государственности.
Авторитет правителей-приватизаторов растет. Правитель может стать еще и религиозным авторитетом, превратиться в некий символ, стать руководителем сначала пожизненным, а затем передающим
власть по наследству. Постепенно складываются протогосударства с центральной властью, которые ведут войны с соседями. При этом удачливые государства расширяются за счет невезучих, усложняют свою структуру, управление. Появляются армия, налоги, право, суд.
Если смотреть на исторический процесс только как на перераспределение благ, то рассматриваемый момент истории феодализма покажется противоречивым (рис. 2.15). Кушать хотят все, еду кто-то должен производить и потому большинство населения составляют крестьяне. Труженикам некогда оттачивать мастерство фехтования, поэтому их грабят все, кому не лень, и равномерность распределения благ в обществе резко снижается. Но оказывается, что самые удачливые паразиты заинтересованы в организации постоянства грабежа населения, т.е. в придании грабежу государственной формы. А государство – организм, имеющий свои особые интересы. В частности, государству нужна стабильность и потому невыгоден чрезмерный грабеж, вызывающий бунты и восстания. Получается, что централизованную составляющую власти в раннефеодальном государстве можно рассматривать почти как механизм защиты населения.
 |
 |
 |
 |
| Рис. 2.15. При феодализме люди были готовы умирать, чтобы хорошо жить |
|||
Из недавней истории мы знаем, как потенциальные приватизаторы ломают «механизмы защиты населения». Нужно сверху «разрешить все, что не запрещено» и сделать воровство и преступность единственными способами выживания для граждан. Тогда глупые люди, воруя копейки, уничтожат правозащиту, а умные люди по их следам и способом, сделавшимся законным, захватят банки и заводы.
Древние были не глупее современных реформаторов. Из учебников истории мы узнаем, например, что началась волна нашествий норманнов и кочевников на Западную Европу в IX–XI вв. Норманны поднимались по рекам вглубь стран, грабили, убивали, жгли, уводили пленных в рабство, иногда захватывали целые области и т.д. и т.п. Наверное, в те времена норманнам и кочевникам учета не вели и документы не проверяли. Реальной картины никто не узнает, но никто не запрещает предположить, что, на самом деле, мы столкнулись с сознательно организованным для облегчения приватизации переводом населения к массовому бандитизму и междоусобным войнам всех со всеми.
Во время междоусобных войн крестьянам приходилось пользоваться защитой ближайшего сильного человека, имеющего своих воинов, или монастыря. После этого уже «защитники крестьян» приступали к их цивилизованному грабежу. Крестьянам приходилось признавать свою зависимость от сеньора и передавать тому в собственность свой земельный надел. Теперь за пользование своей же землей приходится платить оброк и отрабатывать барщину. Дальше – больше. Крестьяне постепенно теряют даже личную свободу. Уже нельзя без разрешения сменить место жительства, уже сеньор судит их в своем суде. Все как всегда, победили относительно плохие люди, т.к. они используют большее количество способов борьбы. На рис. 2.5 кривая равномерности распределения благ продолжает движение вниз.
После закабаления крестьян процесс феодальной приватизации можно считать завершенным в главном. В Европе образовались два отдельных сообщества людей (практически, два народа). Первый народ – это новоявленные аристократы-приватизаторы, образовавшие паразитическую диаспору «небожителей». Ограбленный «второй народ» стал чем-то вроде домашних животных, которых не замечают, и брезгливо не вступают в родственные или брачные отношения.
3. «Народный» феодализм.
После того, как собственность была переделена, феодалы стали обустраивать свою жизнь, фиксировать механизм получения наделов и взаимоотношения друг с другом. Конное войско-рыцарство быстро ликвидировало ставший ненужным массовый бандитизм. Верховным собственником земли стал король. Он жалует наделы с четвероногим и двуногим скотом своим вассалам, те раздают части наделов своим вассалам, формируя феодальную лестницу. Западным европейцам не пришлось даже придумывать себе единого прародителя-Рюрика для обоснования избранности сообщества правителей. Церковь, имеющая свой интерес, объяснила народу, что король получил свою власть от Бога, которому пришлось исполнять обязанности сеньора у короля. Летописцы объявили древних мироедов и душегубов героями.
Феодальная лестница определила последовательность подчиненности феодалов: король – герцоги – маркизы – графы – бароны – рыцари без титула. Особое сословие образовали служители церкви. Когда рыцари были свободны от войны, они устраивали рыцарские турниры, охотились и пировали, а священники молились, чтобы счастье феодалов было вечным. Данный этап истории характеризуется максимальной неравномерностью распределения благ среди граждан сообщества. Учитывая закрепощенное состояние крестьян, составляющих большинство населения, доминирующий способ взаимодействия граждан приходится определять как принуждение.
Ничего вечного не бывает. Обворованное большинство начинает выращивать ростки чего-то нового в недрах плохого настоящего. В данном случае стало расти число людей, которые предпочитали заниматься изготовлением ремесленных изделий: ткани, обуви, посуды, предметов мебели и др. Ремеслом приходилось заниматься профессионально, иначе не будет качества изделий, и их не поменяешь на продукты. В деревнях покупателей немного и ремесленники селились в городах, объединяясь в цехи по специальностям. Члены цехов назывались мастерами. Они имели собственную мастерскую, подмастерий и учеников. Мастера на собраниях выбирали старшин цеха и принимали устав с правилами, по которым жили и работали.
О средневековых городах написано много книг, общая характеристика дается во многих учебниках (рис. 2.16). Поэтому здесь излагается только то, что поясняет главную закономерность кривой периода IV на рис. 2.5. Закономерным в рассматриваемый период оказался появившийся у крестьян выбор между жизнью в условиях феодального принуждения или в условиях конкуренции зарождающегося капитализма. Все больше людей выбирали конкурентное существование, которое обеспечивало медленный рост равномерности распределения благ в человеческом сообществе. Тут от феодалов уже мало что зависело, т.к. новое создавалось хоть и на их земле, но за пределами их поместий. Разоряя крестьян, они создали себе экономических конкурентов и запустили процесс передела благ, ведущий к их неотвратимому относительному обеднению, уменьшению власти и привилегий.
Если какой-то процесс начался, часто его уже не остановить. Жадная наглость феодалов всем надоела, и множество людей предпочли развивать ремесла, города продолжали расти. Товарно–денежное хозяйство начало понемногу вытеснять натуральное хозяйство. Появилось много купцов, росли торговые обороты между регионами и странами, устраивались ярмарки.
Рыцари пробовали заработать на грабеже купцов на суше, а пираты на море, но в итоге делали только хуже для себя. Купцы стали объединяться в гильдии, товары возили караванами и под охраной. Бизнес укрупнялся созданием союзов купцов разных городов. Например, в союз Ганза входили купцы более 70 городов, которым вместе стало легче добиваться выгодных условий торговли. Выше было показано, что конкуренция более эффективный способ взаимодействия людей, чем принуждение. Поэтому торговцы, живущие в условиях конкуренции, неотвратимо отодвигали на вторые роли феодалов.
 |
 |
| Рис. 2.16. Городская цивилизация зарождалась в средние века |
|
Вполне ожидаемо, что с ростом городов началась их борьба за независимость с сеньорами, владеющими городской землей. Горожане создавали военные отряды и освобождались силой или за деньги. На их стороне были короли, которым нужно было ослабить феодалов. Города платили королю налоги, предоставляли займы и военную помощь. Некоторые города смогли стать самостоятельными государствами, а в некоторых из них в городских советах заседали даже представители цехов.
В относительно простых и естественно сложившихся условиях механизмы исторического передела благ работают независимо от сознания людей. Феодалы все захватили силой, крестьяне-торговцы и ремесленники старались работать на свой интерес потихоньку и по возможности. Все преследовали свои интересы, и только в совокупности действий оказалось, что блага из области действия способа принуждения перетекли в область действия способа конкуренции. Людей более наглых победили люди более хитрые.
Однако, существенную часть феодалов тоже составляли люди хитрые и расчетливые. Имеются в виду работники церкви. В их ряды вливались младшие отпрыски аристократов, талантливые простолюдины и прочие, проверенные движением по карьерной лестнице и получившие самое высокое образование люди. Священникам во все века приходилось доказывать собственную необходимость, управлять обстоятельствами, вкладывать в чужие головы нужные для себя мысли и т.д. Умные люди умеют управлять обстоятельствами, но, если закономерности, которые мы здесь выявляем, справедливы, то и церковные феодалы тоже должны уйти с исторической сцены.
Со стороны положение католической церкви на сцене истории выглядело удобным. За давностью лет ранняя история церкви ушла в область недостоверного знания. Сейчас можно только предполагать, почему западное христианство, в отличие от восточного, начало упорную борьбу не только за духовную, но и за светскую власть над всем христианским миром. Может быть, в западной Европе климат и условия жизни были комфортнее, чем в восточной. Поэтому можно было думать не только о выживании, но и о силовом захвате каких-то дополнительных привилегий.
 |
 |
 |
 |
| Рис. 2.17. Образы уходящего феодализма |
|
С детства люди видели, что смерть и взаимное поедание организмов является основой жизни и обновления в природе. Такое может напугать кого угодно, и убедить, что без специального защитника, наподобие церкви, нет спасения. Если человеку хочется попасть в рай, он поверит в необходимость церкви и непогрешимость Папы. А священники, тем временем, захватят собственность и станут феодалами. Тех, кто не согласен, отлучат от церкви, могут отлучить, даже целую страну. Тогда в стране прекратятся богослужения, не будет ни свадеб, ни крещений, ни отпеваний. Люди, о материальном благополучии которых заботится Бог, могут терять чувство реальности. И тогда церковные приходы, обряды, таинства станут предметом торговли, интеллект и культура духовенства снизятся, а в Риме будут корыстно заправлять несколько семейных кланов Италии.
Дальновидные священники, по мере сил, старались улучшить положение церкви. Ярким примером такой деятельности стало Клюнийское движение за реформу монашеской жизни в Западной церкви в X—XI веке. Движение требовало введения в монастырях сурового устава на принципах строгого аскетизма и послушания. Кроме того, вводилось безбрачие духовенства, запрещалось вмешательство светских властей в церковную жизнь, продажа и покупка церковных должностей и др.
Движение повысило авторитет церкви, но злоупотребления не исчезли. Церкви в разное время приходилось бороться с новыми еретическими учениями, организовывать крестовые походы для освобождения Гроба Господня (из литературы не совсем понятно с кем боролись крестоносцы: с мусульманами или православными, но для выяснения общих исторических закономерностей это не важно). В течение столетий истории изменялась жизнь, нарастали противоречия, и к XVI в. Европа ждала обновления церкви.
Обновление произошло, но оказалось принудительным. Все началось с событий, казалось бы, второстепенных. В университете города Виттенберг преподавал талантливый монах августинец Мартин Лютер. Прихожане Лютера однажды по случаю прикупили папские индульгенции на отпущение грехов. Распространением индульгенций для сбора средств на строительство церкви занимался монах доминиканец И. Тецель.
Для идеологического прикрытия финансовой стороны дела церковь утверждала, что Христос и святые совершили больше добрых дел, чем надо для спасения души. От этого у церкви образовались сокровища излишнего преизобильного блага, и верующие могли за деньги получить отпущение грехов, если участвовали в добром деле церкви.
Августинцу Лютеру не понравилась действия доминиканца Тецеля, и 31 декабря 1517 года он написал 95 тезисов. Тезисы критиковали и процедуру торговли индульгенциями и ее правомерность. Из благоразумия тезисы Лютер написал по-латыни и без резких выпадов. Тецель написал опровержение на тезисы Лютера, Лютер ответил, и началась дискуссия, которая росла числом участников, объемом критики и количеством сталкивающихся интересов.
Общие усилия граждан поставили «на место» светских и церковных феодалов. Образовались монархические государства – Испания, Англия, Франция, в которых власть государей была неограниченной. И хотя стал утверждаться новый принцип управления, которое становилось публично-правовым и общенациональным, но мы уже знаем, что скоро граждане возьмутся за монархов и тем станет плохо. Всеобщая погоня за благами для некоторых правителей закончится трагически. А все потому, что энергичные граждане научились аккумулировать для борьбы деньги как источник силы и превратили их в главное оружие дальнейшей истории.
4. Хуторная и общинная цивилизации
При анализе феодального периода становятся заметными отличия в протекании однонаправленных процессов европейской и русской истории. Для Запада оказываются более характерными индивидуалистические тенденции конкурентного уклада жизни, а для Востока – коллективистские и общинные тенденции сотрудничества. Отдельные отличия можно было бы объяснить особенностями характера отдельных исторических личностей. Локальные особенности можно вслед за Гумилевым связать с состоянием облачного покрова и облучением жителей пассионарностью. Но более надежные оценки получаются при учете объективно действующих факторов, таких как размер территории и природные условия.
Итак, Запад имеет сравнительно неплохой для сельского хозяйства климат, хорошую урожайность и голод ему не очень страшен. Лето относительно длинное, времени на работы, обеспечивающие зимовку, хватает. Но мала территория и земля есть не у всех, кто в ней нуждается. Мало расстояние между соседними хозяйствами и люди, чужие друг другу, живут совсем рядом, действуют на нервы. Уровень бытовой конфликтности повышается и растет естественное желание от «чужих» держаться подальше. Если соседи воинственные феодалы, нужно строить замки с крепкими стенами. Если крестьяне, то их хозяйства стремятся обособиться по возможности, разделяясь на самостоятельные хутора, фермы или ранчо. То есть, на Западе есть что делить, есть с кем делить, есть время для дележа-грабежа, а враги рядом и воюй хоть каждый день. Это значит, что такие уж Западу достались условия жизни. Из-за них появилась склонность к индивидуально-хуторскому разобщению и улучшению материального положения в конкуренции, а если получится, то и за чужой счет.
Постепенно выяснилось, что и власть граждане западного мира предпочитают такую, которая в чужие дела не лезет, и глаза не мозолит. Вот услуги власти по обслуживанию взаимных споров полезны бесспорно. Кто то же должен устанавливать и поддерживать правила и процедуры передела благ, законы бизнеса. Обеспечивать соблюдение правил, выступать арбитром умеет еще и Церковь. У Церкви даже лучше получается, т. к. она от имени высшего авторитета задает еще и идеологию, осуждающую преступность и объединяющую граждан государства. Не потому ли Церковь и Римские Папы зачастую выглядят объединителями, организаторами, моральными и судебными авторитетами западного мира?
При контрастном рассмотрении Восток (Россия) оказывается обладателем сурового климата, коротких промежутков между зимами, за которые нужно успеть вырастить и собрать не очень богатый урожай. Несмотря на героический летний труд, с урожаем получается не всегда. Тогда наступает голод и вымирание регионов. А кроме центральной власти и батюшки-царя надеяться не на кого. Зато в России большая территория и соседи так далеко, что они уже и не конкуренты, а единственная надежда на быструю помощь в случае беды. Грабить их себе дороже. Живут далеко, и на экономический туризм сапог не напасешься. А лето короткое, и время нельзя терять даже на грабежи соседей.
В суровых краях без взаимопомощи бревно не поднять, дом или дорогу не построить, не собрать урожай. Поэтому русские деревни жили общиной – миром. Хоть крепостное право иные знатоки и называли рабством, но попробуй помещик выжать из общины таких рабов-крестьян лишнюю копейку. Убьют или красного петуха пустят. А при старом православии (до раскола) могли и священников побить, которые народ слишком долго в церкви задерживают. Получается, что народу, живущему в России, центральная власть необходима в первую очередь для экстремального выживания и практических дел «общего пользования». Она нужна для строительства дорог, для отлова бандитов, для управления аппетитом помещиков, для общего администрирования жизни. И священники тоже нужны, но только для решения духовных проблем. Поэтому в общинной по духу России власть и Церковь в дела друг друга не вмешивались.